Только никому не говори - Страница 18

- Так вы с ней виделись?

- Да нет. Она на вас «поглядела», в тот же день отправилась в Москву и позвонила мне вечером: все это пустое и вам, Иван Арсеньевич, доверять нельзя…

- И вы послушались! Прямо какая-то рабская покорность, прямо рыцарь с Прекрасной дамой. Сдаётся мне, Дмитрий Алексеевич, что она вам до сих пор дороже любой тайны.

- Не выдумывайте! — резко оборвал меня художник и переменил тему. — Итак, роковая среда три года назад. Анюта приехала днём, на квартире меня не застала и поднялась в мастерскую. Я живу на Чистых прудах, второй этаж, а мастерская в том же доме на третьем. С утра работал над портретом… так, один приятель, кавказский орёл. Вдруг звонок. Открываю дверь — Анюта. Ну, мне стало не до портрета, и Гоги заволновался, однако она не вошла: сказала, что приедет позже, часам к семи. Мы поговорили на пороге и расстались.

- Она приехала?

- Позвонила в шесть по телефону. К тому времени я закончил портрет, мы спустились вниз, пили кофе. Анюта заявила, что уезжает в Отраду… настроение тяжёлое, тревожное… что-то в этом роде. Я не стал объясняться, просто сказал: «Я тебя жду», — и повесил трубку. И она появилась в восьмом часу.

- А где она пропадала больше пяти часов?

- Как выяснилось, гуляла по Москве. Гоги намеревался нас покинуть (он из Тбилиси, остановился у меня на неделю). Но как- то сам собой возник общий разговор, друг-кавказец разошёлся, выставил коньяк местного розлива, я, в свою очередь, французского… и так далее. Где-то в десять Анюта внезапно сказала, что едет на дачу.

- Предполагалось, что она останется у вас ночевать?

- Подразумевалось. Но она не позволила даже проводить себя. Мы с Гоги поехали к его знакомым продолжать… Вообще тоска… Вернулся утром, как раз к её звонку из Отрады: Маруся пропала.

- Так в какое же время она все-таки пропала?

- Анюта отсутствовала в Отраде с двенадцати дня до, примерно, одиннадцати ночи. Она оставила сестру на Свирке, на их месте. Можно предположить, что Маруся убита на речке, в сарафане и купальнике. Но это не так. Смущает открытое окно безо всяких отпечатков и Марусина обувь. Допустим, преступник мог подкинуть «вьетнамки» и вещи, что брали сестры с собой на пляж, ну, скажем, чтобы создать видимость, будто она исчезла из дому. Но, во-первых, все пляжные вещи оказались именно на своих местах. И потом: как он проник в дом? Замок вполне надёжен, окна запираются на шпингалеты. Следы отмычки или взлома обнаружились бы.

- Маруся брала с собой на речку ключ?

- Обычно он лежал в верхнем ящике стола в светёлке как запасной. Сестры не расставались и пользовались ключом Анюты. Но в среду обе взяли по ключу: Анюта сказала, что уедет в Москву.

- Значит, преступник мог воспользоваться ключом, взятым у убитой?

- Не мог. Ключ так и нашли на обычном месте в столе. На нем только Марусины отпечатки пальцев. Если бы убийца стер свои, стёрлись бы и её.

- У кого ещё были ключи от дачи?

- У Павла с Любой и у Бориса. Все целы, ни один не потерялся. Нет, Марусю убили не на речке — это очевидно. Судя по всему, она пришла, отомкнула дверь своим ключом, положила его на место. И никуда не пошла бы босая. Она убита в доме, и, по- моему, об этом что-то знает юный Вертер.

- Вы располагаете фактами?

- Поймать его не на чем. Но, придя на дачу вторично, уже после пляжа, он так переменился в лице, что даже соседка заметила. Вы видели его?

- Имел удовольствие.

- Спортсмен, прямо-таки Аполлон… Моё мнение: он безумно испугался и сломя голову помчался в Ленинград, не пожалев денег и на международный вагон.

- А откуда у вчерашнего школьника деньги, если не от родителей на Ленинград?

- От родителей, но не обязательно на Ленинград. Перед отъездом Петенька имел встречу с приятелем Аликом, собирался купить у того какую-то фирменную тряпку, но она ему вроде не подошла. Возможно, именно на эту тряпку ему и дали деньги.

- Откуда вам известны эти подробности?

- Я встречался с Вертером несколько раз после случившегося, в сентябре, пытался, как говорится, его расколоть, но не тут-то было.

- Он охотно встречался с вами?

- Ещё бы! Он был пойман на такую приманку — устоять невозможно. Якобы я расписываю панно в спортивном комплексе, и его фигура уж больно подходит для увековечения. Символ юности и мужества. Одним словом, я делал зарисовки этого труса и беседовал, то есть осторожно допрашивал. Он ни разу не сбился, но, как только мог, всеми силами этой убийственной темы избегал. Почему — непонятно. Скажем, боль от потери любимой — нет… Я его расспрашивал об университетских экзаменах и так далее. Мальчик прошёл через все, как танк: девятнадцать баллов, только по сочинению четвёрку получил.

- Какая там боль, Дмитрий Алексеевич! В сентябре он к свадьбе готовился, а в октябре женился.

- Тогда же в октябре! — воскликнул Дмитрий Алексеевич. — К тому же ещё и предатель… Раздавить как паука-не жалко! Столько жертв… И ведь ничем себя не выдал, а любовным проблемам мы с ним целый вечер посвятили. Я хотел выяснить, что их связывало с Марусей. И у меня создалось впечатление, что не только к ней, но и к любовным темам вообще Вертер довольно безучастен, что в его возрасте даже странно. Знаете, как будто все его чувства подавлены страхом. Ну, за три-то года он, наверное, оклемался…

- Да нет. Страх я в нем тоже почувствовал. Вы сказали: «столько жертв»… вы считаете его виновным?

- Какую-то роль он сыграл… неясно какую. Он что-то видел там, на даче. Возможно, он видел убийцу и до сих пор боится его.

- Вы полагаете, сам Петя не способен на убийство?